The defense in the Mountains (Continued)

Оборона в горах (Продолжение)

В XV главе мы говорили о природе боя в горах, а в XVI  — о том применении, которое бой в горах может найти [365] в стратегии, и при этом часто встречались с понятием обороны в горах, но не останавливались на форме и организации этого мероприятия. Теперь рассмотрим его подробнее.

Так как горы часто тянутся по поверхности земли как полосы или пояса, то они производят деление между текущими в разных направлениях водами и таким образом образуют водоразделы целых речных систем. Эта форма целого повторяется в отдельных его частях: от главного массива отделяются отроги и гребни, образующие водоразделы более мелких систем. В связи с этим представление о горной обороне вначале естественно опиралось на созерцание их основного оформления в виде скорее длинного, чем широкого, препятствия, тянущегося наподобие барьера; из этого представления и развивалось понятие горной обороны. И поныне геологи еще окончательно не сговорились относительно происхождения горных цепей и законов их образования; во всяком случае, течение вод яснее и проще всего очерчивает горную систему,

или потому, что оно само принимало участие в образовании этой системы (через процесс размывания), или же потому, что само течение вод явилось следствием горной системы. Поэтому опять-таки являлось естественным искать руководящую нить для горной обороны в течении вод; на последнее можно смотреть, как на естественную нивелировку, знакомящую нас с общим направлением скатов, а следовательно, и с общим профилем горной местности; сверх этого течение вод образует долины, представляющие наиболее доступные пути к высшим точкам, ибо во всяком случае можно положительно утверждать, что процесс размыва водами сглаживает неровности откосов в правильную кривую. В связи со сказанным представление об обороне гор складывалось следующим образом: на горную цепь, пролегающую приблизительно параллельно линии обороны, можно смотреть, как на серьезное препятствие для доступа, как на своего рода вал, подступы к которому образуются долинами; оборона сосредоточивается непосредственно на гребне этого вала (т.е. на краю плоскогорий, находящихся в горах) и пересекает главные долины. Если же основное направление горного массива имеет скорее перпендикулярное направление к фронту обороны, то пришлось бы оборонять один из главных его отрогов, тянущийся параллельно какой-либо главной долине до главного хребта; пересечение позиции с последним образует важнейший пункт обороны.

Мы остановились на этом схематическом эскизе горной обороны, базирующемся на геологической структуре, ибо действительно было время, когда она рисовалась в таком виде теории, объединявшей в так называемом учении о местности (Terrainlehre) воедино законы процесса размывания с правилами ведения войны{206}.

Однако все здесь настолько полно ложных предпосылок и веточных представлений, что от этих взглядов в действительности остается слишком мало, чтобы в них можно было найти систематическую опору.

Главные хребты в настоящих горных массивах пустынны и [366] бездорожны; нет возможности сгруппировать на них значительные массы войск. С боковыми отрогами часто дело обстоит так же; часто они оказываются слишком короткими и неправильными. Не на всех гребнях гор бывают плоскогорья, а там, где встречаются, они по большей части слишком узки и к тому же негостеприимны; более того, очень мало встречается гор, которые при более внимательном их рассмотрении образовали бы непрерывный главный хребет, а с боков имели бы такие скаты, которые могли бы сколько-нибудь сойти за наклонную плоскость или хотя бы террасообразные уступы. Главный хребет извивается, искривляется, разветвляется; могучие отроги простираются извилистыми линиями внутрь страны и порою как раз в своих конечных пунктах достигают более значительной высоты, чем главный хребет; к ним примыкают предгорья, образующие обширные глубокие долины, не гармонирующие с общей горной системой. К этому надо добавить, что там, где скрещиваются несколько горных цепей, или в тех узлах, откуда они исходят, понятие узкой полосы или пояса совершенно утрачивается и уступает место звездообразному строению водораздела и горных кряжей.

Отсюда ясно, — и каждый, кто с этой точки зрения изучал горные массивы, ощутит это с большой отчетливостью, — насколько идея систематической группировки войск стушевывается и как непрактично было бы придерживаться ее как основы всего распорядка.

Если мы снова пристально вглядимся в тактические явления войны в горах, то станет ясно, что в ней встречаются два главных элемента, а именно: во-первых, оборона крутых склонов, во-вторых, оборона узких долин. Последняя, в которой часто обороняющийся проявляет наибольшую силу сопротивления, нелегко может быть сопряжена с обороной главного хребта, ибо часто необходимо занять самую долину, и притом скорее там, где она вырывается из горного массива, чем у ее истоков, так как в первом случае она будет более глубоко врезанной. Кроме того, эта оборона долин сама по себе является средством обороны горной местности в тех случаях, когда на самом хребте войска не могут быть размещены. Таким образом, оборона долин играет тем большую роль, чем горы выше и непроходимее.

Из всех этих соображений вытекает, что надо совершенно отказаться от мысли об обороне более или менее правильной линии, которая совпадала бы с какой-то геологической линией, и смотреть на горный район лишь как на поверхность, пересеченную разнообразными неровностями и препятствиями; последние надо стремиться использовать в той мере, как это позволят обстоятельства. Таким образом, если геологические линии рельефа и необходимы для ясного представления об оформлении горного массива в целом, то при принятии мер для обороны они едва ли могут быть использованы.

Ни в Войну за австрийское наследство, ни в Семилетнюю, ни во время революционных войн мы не встречаем примеров оборонительного расположения, охватывающего целую горную систему и организованного в соответствии с ее основными очертаниями. Мы никогда не усматриваем армий, устроившихся на главном хребте, а всегда [367] на склоне — то выше, то ниже, то в том, то в другом направлении: параллельно, перпендикулярно или под косым углом; по направлению течения вод или против него; в более высоких горах, например, в Альпах, мы встречаемся с обороной, сосредоточенной в одной долине; в менее высоких горах, как Судеты (причем это представляет наибольшую аномалию), — на половине склона, обращенного к обороняющемуся, т.е. имея перед собой главный хребет; такова была позиция Фридриха Великого в 1762 г., прикрывавшая осаду Швейдиица и имевшая перед фронтом лагеря высокую Совиную гору.

Наиболее знаменитые в Семилетнюю войну позиции Шмотзейфенская и Ландсгутская находились, в общем, в углубленных долинах; почти такое же положение занимала и позиция Фельдкирхенская в Форарльберге. В кампаниях 1799 и 1800 гг. позиции главных отрядов и у французов, и у австрийцев всегда бывали расположены в самых долинах, не только поперек, в целях их преграждения, но и вдоль них, тогда как горные хребты не занимались вовсе или занимались лишь немногими слабыми частями.

Хребты высоких Альп настолько бездорожны и пустынны, что их невозможно занимать крупными массами войск{207}. Таким образом, если все же желают держать войска в горах, дабы владеть ими, то не остается ничего другого, как располагать войска в долинах. На первый взгляд это представляется ошибкой, ибо согласно обычным теоретическим представлениям можно сказать: высоты господствуют над долинами. Но на деле это не так; горные хребты доступны лишь по немногим дорогам и тропинкам и за немногими исключениями только для одной пехоты, ибо проезжие дороги проходят по долинам. Таким образом, неприятель мог бы занять только отдельные пункты хребтов, и притом одной пехотой. Однако для действительного ружейного огня расстояния в этих горных массивах слишком велики; таким образом, располагаться в долине представляет меньше опасности, чем может казаться на первый взгляд{208}. Но, конечно, подобная оборона в долине подвержена другой крупной опасности, а именно — опасности оказаться отрезанной. Неприятель может спустить в долину одну лишь пехоту, которая будет Накапливаться очень медленно и с большими усилиями, и его появление не может быть внезапным. Но ни одна позиция не защищает спуска в долину такой тропы, и неприятель постепенно накапливает в долине превосходные силы, затем развертывается и прорывает тонкую и с этого момента весьма слабую линию обороняющегося, единственным прикрытием которой остается, может быть, лишь пересохшее каменистое русло горного потока. Между тем, отступление, которое может производиться только в долине, и притом постепенно, частями, пока не будет найден выход из гор, может оказаться невозможным для многих частей растянутого расположения; по этой причине австрийцы всякий раз теряли в Швейцарии пленными от трети до половины своих войск. [368]

Теперь еще несколько слов о степени раздробления, которому обычно подвергаются вооруженные силы при подобной обороне.

Каждая подобная оборонительная группировка исходит из позиции главных сил, находящейся более или менее в центре всей линии, на главном пути. Другие отряды выделяются вправо и влево для занятия важнейших проходов, и, таким образом, целое образует группу из 3, 4, 5, б и более отрядов, развернутых приблизительно на одной линии. Как далеко может или должна простираться эта линия, зависит от потребностей каждого конкретного случая. Растяжка на два-три перехода, следовательно на 6-8 миль, является еще весьма умеренной, и наблюдались случаи, когда она возрастала до 20 и даже до 30 миль.

Между отдельными отрядами, расположенными друг от друга на удалении одного-двух часов ходьбы, легко найти другие, менее важные проходы, на которые с течением времени обратят внимание; найдутся отдельные превосходные позиции для 2-3 батальонов, вполне отвечающие задаче поддержания связи между главными отрядами; их, следовательно, тоже займут. Легко понять, что дробление сил может развиваться и дальше, доходя до отдельных рот и эскадронов, и такие случаи бывали нередко; словом, какого-либо общего предела раздроблению в данном случае не существует. С другой стороны, сила отдельных отрядов зависит от общего количества войск, и уже по одному этому ничего нельзя сказать о возможном или естественном размере сил, которые должны сохраняться в основных отрядах. Мы приведем лишь несколько положений, которым нас учат опыт и природа дела, дабы они могли явиться исходной точкой для нашего суждения.

1. Чем горы выше и недоступнее, тем больше может быть дробление сил; в этом случае силы должны дробиться больше потому, что слабее можно обеспечить местность комбинациями, основанными на движении, и что более сильное обеспечение ее должно достигаться непосредственным прикрытием. Оборона Альп требует гораздо большего дробления сил и приближается гораздо ближе к установлению кордона, чем оборона Вогез или Исполинских гор.

2. Доныне всюду, где имела место оборона гор, происходило такое дробление сил, при котором в основных отрядах в первом эшелоне имелась по большей части пехота, а во втором эшелоне — несколько эскадронов кавалерии; лишь главные силы, помещенные в центре, имели несколько батальонов пехоты и во второй линии.

3. В самых редких случаях удавалось сохранить стратегический резерв{209}, предназначенный для усиления подвергшихся нападению отрядов, ибо при растяжке фронта повсюду чувствовалась слишком большая слабость. Поэтому подкрепления, которые мог получить подвергшийся атаке отряд, по большей части заимствовались из состава других, не атакованных отрядов, расположенных на фронте.

4. Даже в тех случаях, когда дробление сил было относительно незначительным, а сила отдельных отрядов — достаточно велика,[369] главное их сопротивление всегда заключалось лишь в отстаивании местности, — и если неприятель полностью овладевал данной позицией, то подходящие подкрепления уже не могли изменить положения.

После всего сказанного разрешение вопроса о том, на что можно рассчитывать при обороне в горах, в каких случаях надлежит обращаться к этому средству и до каких пределов можно и должно доводить растяжку и дробление сил, теория должна предоставлять такту полководца. Достаточно, если она ему скажет, что собственно представляет собой это средство и какие роли оно может брать на себя в борьбе между армиями обеих сторон.

Полководец, который, занимая растянутую горную позицию, даст себя разбить наголову, заслуживает быть преданным военному суду.

Глава восемнадцатая.

Оборона рек

Большие и средние реки, поскольку речь идет об их обороне, относятся, подобно горам, к классу стратегических барьеров. Но в этом отношении между реками и горами имеются два различия: первое касается их относительной обороны, а второе — абсолютной.

Подобно горам, реки усиливают относительное сопротивление, но их особенность заключается в том, что они напоминают орудие, сделанное из твердого, но хрупкого материала; они или выдерживают удар, нисколько не поддаваясь, или же оборона их дает излом, и ей наступает конец. При больших размерах реки и прочих выгодных условиях переправа может явиться абсолютно невозможной. Но раз оборона реки сломлена в каком-либо пункте, то уже дальнейшее упорное сопротивление, наблюдаемое при обороне гор, отпадает, и дело является решенным одним этим актом, за исключением случая, когда река протекает по горной местности.

Другая особенность больших рек в отношении ведения боя заключается в том, что в некоторых случаях они представляют возможность очень хороших и, в общем, лучших комбинаций для решительного сражения, чем горы.

Общее между ними то, что они являются опасными соблазнами, часто вовлекающими в ошибочные мероприятия и ставящими в крайне невыгодное положение. Мы еще обратим внимание па эти заключения при ближайшем рассмотрении обороны рек.

История не богата примерами успешной обороны рек; этим оправдывается мнение, что реки крупного и среднего размера не представляют такого сильного барьера, каким их считали раньше, при господстве системы абсолютной обороны, использовавшей всевозможные местные препятствия. Но все же нельзя отрицать то в общем выгодное влияние, которое реки оказывают на бой и на оборону страны.

Чтобы охватить вопрос обороны рек в его общей связи, мы сопоставим между собою различные точки зрения, с которых мы предполагаем рассмотреть его. [370]

Прежде всего и вообще мы должны установить различие между стратегическими последствиями, к которым приводит оборона рек, и тем влиянием, какое реки оказывают на оборону страны, даже в тех случаях, когда они вовсе не обороняются.

Затем оборона рек может иметь три различных значения:

1. Решительная{210} оборона главными силами.

2. Оборона демонстративная.

3. Относительная оборона второстепенными частями, как, например, сторожевыми и прикрывающими частями, вспомогательными отрядами и т.д.

Наконец, мы должны различать в обороне в отношении ее формы три главные ступени или вида, а именно:

1. Оборона непосредственная, препятствующая переправе.

2. Более косвенная оборона, при которой река и ее долина используются лишь как средство для более выгодных боевых комбинаций.

3. Строго косвенная{211} оборона посредством удержания неприступной позиции на неприятельской стороне реки.

По этим трем ступеням мы и распределяем наше рассмотрение; после того, как мы ознакомимся с каждой из этих ступеней в ее отношении к первому и важнейшему значению, мы примем во внимание в заключение и два остальных значения. Итак, начнем с непосредственной обороны, т.е. с обороны, долженствующей препятствовать переправе неприятельской армии.

Об этом виде обороны речь может идти лишь при очень крупных реках, т.е. при больших водных массах.

Сочетания пространства, времени и силы, на которые следует смотреть как на элементы теории речной обороны, изрядно запутывают этот вопрос; не легко найти твердые исходные точки для его разрешения. Однако при более внимательном размышлении мы непременно придем к следующим выводам.

Время, необходимое для наводки моста, определяет расстояние, на которое могут быть удалены друг от друга отряды, долженствующие оборонять реку. Если разделить всю длину линии обороны на величину этого расстояния, получится нужное число отрядов; если разделить на это число всю массу войск, то определится сила этих отрядов. Сопоставив силу отдельного отряда с тем числом войск, которое неприятель может перебросить во время постройки моста каким-либо другим способом, мы будем в состоянии судить, насколько можно рассчитывать на успешность сопротивления. Ибо лишь тогда можно быть уверенным, что река не будет форсирована, если обороняющийся сможет атаковать переправившиеся до окончания постройки моста части со значительным перевесом сил, т.е. примерно с силами, вдвое большими{212}. Поясним примером. [371]

Если неприятелю требуется для сооружения моста 24 часа и в течение этих 24 часов он не имеет возможности переправить через реку другими средствами более 20000 человек, а обороняющийся имеет возможность в течение 12 часов сосредоточить к любому пункту обороняемого течения реки 20000 человек, то в этом случае река не может быть форсирована: обороняющийся прибудет к месту переправы, когда наступающий переправит приблизительно половину 20000 человек. А так как за 12 часов, считая и время, которое будет затрачено на передачу донесений о начавшейся переправе, можно пройти 4 мили, то необходимо было бы иметь по 20000 человек на каждые 8 миль обороны, — следовательно, для обороны реки на протяжении 24 миль — 60000 человек. Таких сил оказалось бы достаточно, чтобы сосредоточить в любом пункте 20000 человек, даже если бы неприятель попытался одновременно произвести две переправы; если же неприятель переправляется только в одном пункте, то явится возможность собрать и 40000.

Итак, в данном случае имеются три решающих момента:

1) ширина реки, 2) средства переправы, — ибо от того и другого зависят время, необходимое для постройки моста, и количество войск, которое может быть переправлено в течение постройки моста, — и 3) силы обороняющегося. Что касается силы неприятельской армии, то она на успехе переправы еще не сказывается. Согласно этой теории можно сказать, что существует предел, на котором совершенно отпадает всякая возможность переправы, и никакое превосходство сил не будет в состоянии ее осуществить.

Такова простая теория непосредственной обороны реки, т.е. такой обороны, которая стремится воспрепятствовать противнику закончить наводку моста и произвести переправу; при этом нами еще не учитывалось воздействие демонстраций, которые могут быть применены переправляющимся. Теперь рассмотрим ближайшие обстоятельства и мероприятия, необходимые при такой обороне.

Если сначала мы оставим в стороне географические особенности, то надо будет сказать, что отряды, намеченные согласно вышеизложенной теории, должны быть сосредоточенно размещены непосредственно близ реки. Непосредственно близ реки потому, что отнесение назад их расположения без надобности и пользы удлинит путь; так как многоводность реки обеспечивает отряды от всякого значительного воздействия со стороны неприятеля, то нет необходимости держать их позади как резерв оборонительной линии. Надо иметь в виду и то обстоятельство, что дороги, которые тянутся непосредственно вдоль рек, в общем являются более проезжими, чем поперечные дороги, подходящие сзади к любому пункту реки. Наконец, наблюдение за рекой при таком расположении отрядов бесспорно легче, чем посредством одной цепи наблюдательных постов, — главным образом потому, что все старшие начальники в этом случае находятся близ реки. Сосредоточенное размещение этих отрядов требуется потому, что в противном случае [372] весь расчет времени оказался бы иным. Тот, кто знает, сколько тратится времени на сбор войск, поймет, что именно в этом сосредоточенном расположении и заключается величайшая действительность обороны. Правда, на первый взгляд кажется соблазнительным небольшими отрядами помешать переправе неприятеля на лодках в первый же ее момент; однако эта мера допустима лишь в отношении некоторых пунктов, особенно выгодных для переправы, — в общем же является крайне пагубной. Не говоря уже о том, что в большинстве случаев неприятель окажется в состоянии прогнать такой небольшой отряд подавляющим огнем с противоположного берега, главный недочет при этом сводится к совершенно напрасной растрате своих сил; в лучшем случае при помощи такого отряда можно достигнуть лишь того, что неприятель выберет для своей переправы другой пункт. Поэтому, если мы не обладаем достаточными силами, чтобы отнестись к реке, как к крепостному рву, и соответственно защищать ее, — а этот случай не требует никаких указаний, — то такая непосредственная оборона берега не приведет нас к цели. Помимо этих общих правил, касающихся группировки войск, надо иметь еще в виду: первое — необходимость учитывать индивидуальные особенности реки, второе — удаление средств переправы и третье — влияние, оказываемое расположенными по реке крепостями.

Река, рассматриваемая как оборонительная линия, должна иметь справа и слева опорные пункты, — как, например, море или нейтральную область, — или же должны существовать какие-то другие обстоятельства, обусловливающие недейственность переправы за конечными пунктами оборонительной линии. А так как такие опорные пункты и такие обстоятельства встречаются лишь при большом протяжении линии обороны, то уже из этого ясно видно, что оборона реки должна всегда простираться на значительное протяжение; таким образом, в действительности нет возможности расположить крупную массу войск за сравнительно коротким участком реки (а мы всегда должны иметь в виду лишь такие случаи, которые могут иметь место в действительности). Мы сказали: за относительно коротким участком реки', под последним разумеем протяжение, лишь немного превосходящее обычное протяжение фронта, на котором войска занимают расположение при отсутствии реки. Такие случаи, говорим мы, не встречаются в действительности, и каждая непосредственная оборона реки является своего рода кордонной системой, — по крайней мере, в отношении своего протяжения; следовательно, она окажется вовсе непригодной для противодействия обходу способом, являющимся естественным при сосредоточенном расположении. Поэтому в случаях, когда обход представляется возможным, непосредственная оборона реки, как бы ни складывались благоприятно условия для нее в прочих отношениях, представляет собою в высшей степени опасное предприятие.

Что же касается реки в пределах конечных пунктов обороны, то само собою разумеется, что не все пункты ее в равной степени пригодны для переправы. Условия, влияющие на удобство переправы, теоретически могут быть намечены довольно точно, но [373]конкретизировать их трудно, так как самые ничтожные местные особенности часто имеют более решающее значение, чем все то, что в книгах представляется очень важным и значительным. Но в такой конкретизации нет никакой нужды, ибо вид реки и сведения, получаемые от местных жителей, уже дают достаточно ясные указания, и для сравнения удобств переправы в различных пунктах не понадобится вспоминать, что твердят об этом книги.

Для большего уточнения мы можем подчеркнуть, что ведущие к реке дороги, впадающие в нее притоки, расположенные на ней большие города и в особенности имеющиеся острова более всего благоприятствуют переправе; напротив, командование берегов и изгибы русла в пункте переправы, которые в книгах играют первенствующую роль, в действительности редко оказывают какое-либо влияние. Это объясняется тем, что влияние двух последних факторов основано на ограниченной идее абсолютной обороны берега, — случай редкий или никогда не имеющий места при обороне крупных рек.

Какого бы рода ни были обстоятельства, создающие большую пригодность отдельных пунктов реки для переправы, они окажут влияние на группировку войск и внесут изменение в ее общий геометрический закон; однако слишком удаляться от него, слишком полагаться на трудность переправы в некоторых пунктах было бы неблагоразумно. Тогда неприятель, пожалуй, изберет пункт, по своей природе наименее благоприятный, раз он может рассчитывать встретить там самые слабые наши силы.

Во всяком случае возможно сильное занятие островов — мера, безусловно рекомендуемая, ибо серьезная атака какого-либо острова противником представляет вернейший признак места намеченной переправы.

Так как расставленные близ реки отряды должны иметь возможность следовать вверх и вниз в зависимости от требований обстановки, то к числу существенных подготовительных мер обороны, при отсутствии большой дороги, параллельной реке, относится приведение в порядок ближайших небольших, идущих параллельно течению реки дорог или даже сооружение на короткие расстояния новых дорог.

Вторая тема, которой нам надлежит коснуться, — это устранение средств переправы. Дело это нелегкое, и в отношении самой обороняемой реки, по крайней мере, оно требует значительного времени; затруднения же, которые встретятся по отношению к притокам, впадающим в реку с неприятельской стороны, явятся часто непреодолимыми, так как эти притоки обычно окажутся уже в руках неприятеля. Поэтому крайне важно запереть крепостями устья этих притоков.

Так как при переправе через большие реки возимые неприятелем мостовые средства, а именно — его понтоны, являются недостаточными, то многое зависит от тех средств, которые он найдет на самой реке, на ее притоках и в больших городах, расположенных на его стороне, наконец, в растущих вблизи реки лесах, которые он может использовать для постройки лодок и плотов. Бывают случаи, [374]когда все эти обстоятельства настолько ему не благоприятствуют, что в результате переправа становится почти невозможной.

Наконец, крепости, расположенные по обеим сторонам реки или на неприятельской стороне, представляют собою не только щит, обеспечивающий от переправы ближайшие, выше и ниже расположенные участки, но и средство заграждения притоков, а также средство быстрого захвата и сосредоточения в своих пределах средств переправы.

Вот что можно сказать о непосредственной обороне реки, которая мыслится многоводной. При наличии глубоко врезанной речной долины с крутыми скатами или болотистых берегов трудность переправы и действительность обороны возрастают; однако эти трудности нельзя рассматривать как замену водной массы, ибо они не создают абсолютного перерыва местности; последний же представляетнеобходимое условие непосредственной обороны.

Если задать себе вопрос, какую роль может играть такая непосредственная оборона реки в стратегическом плане кампании, то приходится согласиться с тем, что она никогда не может вести к решительной победе, — отчасти потому, что ее задача заключается в том, чтобы нигде не дать противнику возможности переправиться на нашу сторону или же чтобы подавить первую значительную массу неприятельских войск, которым удастся переправиться, отчасти же потому, что река мешает нам расширить сильным контрударом достигнутый успех до размеров решительной победы,

Зато подобная оборона реки может часто дать большой выигрыш во времени, к чему обычно и стремится обороняющийся. Сбор средств для переправы часто требует много времени; если несколько попыток терпят неудачу, то это даст еще значительно больший выигрыш времени. Если неприятель будет вынужден дать своим силам совершенно другое направление (из-за реки), то это может предоставить еще и другие выгоды; наконец, во всех тех случаях, когда побуждения неприятеля к наступлению являются не слишком серьезными, река может вовсе остановить его движение и прикрыть страду на долгое время.

Таким образом, непосредственная оборона при крупных силах с обеих сторон, при значительных размерах реки и при благоприятных обстоятельствах может считаться очень хорошим средством обороны, ведущим к результатам, на которые в последнее время (памятуя лишь о неудачных речных оборонах, предпринятых с недостаточными средствами) слишком мало обращали внимания. Ибо, если при вышеуказанных предпосылках (которые на таких реках, как Рейн и Дунай, легко могут иметь место) становится возможной успешная оборона на участке протяжением 24 мили с 60 000 человек против значительно превосходных сил, то можно с полным правом сказать, что такое достижение заслуживает внимания.

Мы сказали против значительно превосходных сил ; к этому пункту мы должны еще раз вернуться. Согласно изложенной нами теории все сводится к средствам для переправы, а не к тем силам, которые намечены для переправы, раз они не меньше сил, обороняющих реку. Это может показаться очень странным, но это вполне верно. Конечно, не следует забывать, что большинство [375] обороняемых участков рек — вернее сказать, решительно все — лишены абсолютных опорных пунктов и, следовательно, могут быть обойдены, а такой обход значительно облегчается большим превосходством сил.

При этом надо иметь в виду, что такая непосредственная оборона реки даже в случае преодоления ее неприятелем все же не может быть поставлена на одну доску с проигранным сражением; едва ли она может привести к полному поражению, так как в бою участвует лишь часть наших войск, а неприятель, задержанный медленной переправой по единственному мосту, не имеет возможности тотчас же развить последствия своей победы до крупных размеров; отсюда ясно, что никак нельзя слишком низко ценить это средство борьбы.

Во всех практических, жизненных делах все сводится к тому, чтобы попасть в надлежащую точку. И при обороне реки важнейшим условием является правильный учет всех обстоятельств. На вид незначительное обстоятельство может внести существенные изменения в конкретную обстановку и обратить в пагубную ошибку то, что в другом случае представляло бы в высшей степени мудрую и действительную меру. Эта трудность — правильно все взвесить и учитывать не одни только свойства реки — здесь особенно велика; больше чем в каком-либо другом случае мы должны здесь особенно остерегаться опасности неправильного применения и толкования; но, сделав эту оговорку, мы считаем долгом открыто заявить, что не придаем никакого значения воплям тех, кто под влиянием смутных чувств и неопределенных представлений всего ожидает от наступления и маневра и видит наиболее верное олицетворение войны в гарцующем на коне с поднятой над головой саблей гусаре.

Такие представления и чувства далеко не всегда достаточны. Напомним хотя бы о некогда знаменитом диктаторе Веделе под Цюллихау в 1759 г. {213} Но хуже всего то, что эти представления и чувства редко сохраняются до конца; они покидают начальника как раз в тот момент, когда на него напирают крупные и сложные события, запутанные в лабиринт тысяч отношений и зависимостей.

Таким образом, мы полагаем, что непосредственная оборона реки при значительных массах войск и при благоприятных обстоятельствах может дать хорошие результаты, если довольствоваться скромными негативными успехами. Но это не относится к небольшим массам войск. В то время как 60000 человек на определенном участке реки могут воспрепятствовать переправе армии в 100000 человек и больше, 10000 человек не в состоянии помешать переправиться на том же протяжении корпусу в 10000 человек и, пожалуй, даже вдвое слабейшему отряду, если бы последний отважился подвергнуться опасности оказаться на одной стороне реки со столь превосходным противником. Это вполне понятно, так как средства переправы остаются теми же самыми. [376]

До сих пор мы почти не останавливались на демонстративных переправах, так как при непосредственной обороне реки они не имеют большого значения: с одной стороны, при такой обороне сосредоточение войск на одном пункте не имеет места, каждой части и без того поручена оборона известного участка реки, а с другой — такие демонстративные переправы в указанной обстановке крайне затруднительны. Если средства для переправы сами по себе слишком незначительны, т.е. не имеются в том количестве, какого желал бы наступающий для обеспечения своего предприятия, то едва ли наступающий сможет и захочет затратить значительную их часть для демонстративной переправы. Во всяком случае, вследствие демонстрации общая масса войск, которую он будет в состоянии перебросить через реку на действительном месте переправы, соответственно уменьшится, и противник опять-таки выиграет то время, которое наступающий, может быть, потеряет из-за неуверенности, вызванной демонстрацией.

Непосредственная оборона вообще применима лишь по отношению к главным рекам в нижней половине их течения.

Второй вид обороны является весьма пригодным по отношению к небольшим рекам, текущим в глубоко врезанных долинах, иногда даже когда эти реки очень незначительны. Он заключается в том, что войска группируются на таком расстоянии позади реки, что представляется возможным застигнуть неприятельскую армию или разделенною на части во время переправы, когда последняя производится одновременно в нескольких пунктах, или вблизи реки, когда армия стеснена в своих движениях одним мостом или одной дорогой, переправляясь в одном пункте. Иметь тыл, прижатый к реке или к глубокой долине, и располагать лишь одним путем отступления — крайне невыгодное положение для сражения; в использовании этого обстоятельства и состоит наиболее действительная оборона рек средней величины и глубоко врезанных долин.

Группировка всей армии крупными частями вдоль самой реки, которую мы считаем наилучшей при непосредственной обороне, основывается на предпосылке, что неприятель не может большими массами неожиданно совершить переправу, ибо в противном случае опасность быть разбитым по частям была бы очень велика. Поэтому, если обстоятельства, благоприятствующие обороне реки, недостаточно выгодны, если в руках неприятеля уже имеются богатые средства для переправы, если река изобилует островами или даже бродами, если она недостаточно широка, если мы, обороняющиеся, недостаточно сильны и т.д., — то о непосредственной обороне реки не может быть и речи. Войска для обеспечения связи между собою должны быть несколько отодвинуты от реки, и все дело заключается теперь в том, чтобы, по возможности, ускорить сосредоточение к тому пункту, где неприятель предпринял переправу, чтобы атаковать его раньше, чем он успеет распространиться настолько, чтобы располагать несколькими переправами. В этом случае река или долина должны наблюдаться и слегка обороняться цепью сторожевого охранения, а сама армия должна располагаться в нескольких группах на подходящих пунктах на некотором расстоянии от реки (обычно на расстоянии нескольких часов ходьбы). [377]

Главное затруднение для наступающего в данном случае заключается в прохождении через теснину, образуемую рекою и ее долиной. Здесь, следовательно, дело сводится не столько к водной массе самой реки, сколько к общему характеру образуемой теснины; как общее правило, глубокая скалистая долина представляет гораздо большее препятствие, чем река значительной ширины{214}. Трудность прохождения большой массы войск через значительные теснины в действительности гораздо больше, чем это представляется с отвлеченной точки зрения. Требуемое для этого время весьма значительно; опасность, что неприятелю удастся овладеть окружающими высотами еще в момент прохождения через теснину, внушает серьезное беспокойство. Если первые переправившиеся части слишком далеко продвинуты вперед, то они раньше столкнутся с неприятелем и им угрожает опасность быть раздавленными превосходными силами; если они останутся поблизости от места переправы, то придется сражаться в самых невыгодных условиях. Поэтому переход через такую прорезь в рельефе местности, имеющий целью помериться силами с армией противника по ту сторону ее, представляет собою отважное предприятие, необходимой предпосылкой успеха которого являются значительное превосходство сил и надежность командования.

Правда, подобная оборонительная линия не может растянуться на такое пространство, как участок непосредственной обороны крупной реки, ибо в основе лежит стремление вступить в бой всеми сосредоточенными силами, а переправа здесь, как бы трудна она ни была, не может сравниться с переправами через большие реки; поэтому для совершения обхода неприятелю не придется совершать особенно дальних движений. Однако этот обход сдвигает неприятеля с его естественного направления (ибо мы, само собой разумеется, предполагаем, что долина перерезает последнее приблизительно перпендикулярно), а невыгодное явление стесненных путей отступления исчезает не сразу, а лишь постепенно. Таким образом, обороняющийся, даже не захвативший переправляющегося в самый критический момент, все же сохраняет некоторые преимущества и тогда, когда последний путем обхода приобрел некоторый простор.

Речь идет не об одной только водной массе рек; едва ли не большее внимание уделяется нами глубине их долин; поэтому мы должны оговориться, что под последней мы разумеем не настоящую горную долину, ибо в таком случае на нее распространялось бы все то, что нами было сказано о горах. Известны весьма многие совершенно ровные районы, где даже самые небольшие реки текут в глубоких долинах или оврагах с крутыми берегами; кроме того, сюда же следует отнести также реки, имеющие болотистые берега и другие препятствия для доступа. [378]

При таких условиях группировка обороняющейся армии позади значительной реки или глубокой долины создает очень выгодное положение, и этот вид обороны рек надо отнести к числу наиболее удачных стратегических мероприятий.

Слабое ее место (т.е. пункт, на котором обороняющийся легко может споткнуться) — это чрезмерная растяжка сил. Так, естественно дать себя увлечь в подобных случаях от одного места переправы к другому и выйти из тех пределов, в которых следовало бы заключить оборону; а если не удастся дать бой вполне сосредоточившейся армией, то все значение этой обороны теряется; проигранный бой, вынужденное отступление, смятение и потери приближают армию к полному разгрому, хотя бы она и не упорствовала до крайнего предела.

В этих условиях обороняющийся не должен растягиваться слишком сильно; во всяком случае к вечеру того же дня, в который неприятель переправляется, обороняющийся обязан сосредоточить свои войска. Этим достаточно сказано, и мы можем отказаться от рассмотрения всяких дальнейших комбинаций времени, сил и пространства, зависящих в данном случае от множества местных условий.

Сражение, возникающее при подобных обстоятельствах, должно носить своеобразный характер, а именно — отличаться крайней энергией и дерзостью со стороны обороняющегося. Демонстрация, с помощью которой наступающий будет держать его некоторое время в неизвестности, обычно позволяет ему распознать пункт истинной переправы лишь тогда, когда времени для противодействия останется только в обрез. Специфические преимущества положения обороняющегося заключаются в невыгодном положении неприятельского корпуса, который окажется непосредственно перед ним. Но если по сторонам начнут тянуться переправившиеся в других местах корпуса и станут его охватывать, то он не сможет противодействовать им, как в обычном оборонительном сражении, энергичными атаками соответственных уступов, так как для этого ему пришлось бы пожертвовать выгодами своего положения{215}. Следовательно, обороняющийся должен добиться решения на своем фронте прежде, чем обходящие отряды станут для него опасны, т.е. он должен атаковать стоящие перед ним войска с возможной быстротой и энергией и их поражением решить все дело.

Однако целью такой обороны реки никогда не может являться сопротивление значительно превосходящим силам, как это все же мыслимо при непосредственной обороне очень крупной реки. Как общее правило, при данном виде обороны придется в действительности иметь дело с большей частью неприятельских сил, — правда, при благоприятствующих нам условиях. Отсюда легко усмотреть, что соотношение сил в этом случае скажется существенно.

Так обстоит дело с обороной средних рек и глубоко врезанных долин, когда действуют крупные массы войск. Значительное сопротивление, которое может быть оказано на самом краю обрыва в долину, [379] не может ни в какой степени уравновесить невыгоды разброски сил этих крупных масс, для которых решительная победа является прямой потребностью. Но если дело заключается лишь в более прочном занятии второстепенной оборонительной линии, на которой необходимо сопротивляться в течение некоторого времени, выжидая подхода подкреплений, то, разумеется, может иметь место непосредственная оборона края обрыва в долину или самого берега реки; если здесь и не приходится рассчитывать на выгоды, подобные тем, какие представляются горными позициями, то все же сопротивление может продолжаться дольше, чем на обычной местности. Лишь в одном случае этот прием становится опасным или даже невозможным: это — когда река протекает крайне извилисто, образуя многочисленные излучины, что часто наблюдается именно у рек, текущих в глубоких долинах. Взглянем хотя бы на течение реки Мозеля. Части, выдвинутые в выступающие излучины для их обороны, почти неизбежно погибнут в случае отступления.

Само собой разумеется, что при обороне очень большой реки применим — и к тому же в гораздо более благоприятных условиях — тот способ обороны, какой мы признали наиболее подходящим для обороны рек средней величины при наличии значительных масс войск. Этот способ найдет применение преимущественно в тех случаях, когда обороняющийся стремится к решительной победе (Асперн).

Совершенно иначе складывается вопрос, когда армия располагается фронтом вплотную вдоль берега крупной или средней реки или края глубокой долины, дабы таким образом командовать над преграждающим доступ тактическим препятствием или усилить свой фронт. Ближайшее его рассмотрение относится к области тактики. О действительности такого приема мы окажем лишь одно: в сущности — это полнейший самообман. Если долина врезана очень сильно, то фронт позиции окажется совершенно неприступным. А так как обход этой позиции не представляет больших затруднений, чем обход какой-либо иной позиции, то по существу все дело в данном случае сводится к тому, как будто сам обороняющийся уклонился в сторону от пути наступающего; последнее, разумеется, едва ли могло входить в задачу такого расположения. Оно, следовательно, может принести пользу лишь тогда когда по условиям местности оно настолько угрожает коммуникационным линиям наступающего, что всякое уклонение от прямой дороги будет сопряжено для наступающего с чрезмерно невыгодными последствиями.

При этом втором виде обороны демонстративные переправы гораздо опаснее, ибо наступающий может их предпринимать с меньшими затруднениями, а задача обороняющегося, напротив, сводится к тому, чтобы сосредоточить все свои силы в надлежащем пункте. Однако время, которым располагает обороняющийся, ограничено уже не в такой сильной степени, ибо его преимущества сохраняются до тех пор, пока наступающий не сосредоточил всех своих сил и не овладел несколькими переправами; к тому же действительность демонстративных атак не так велика, как при обороне кордона, когда все пункты необходимо удерживать за собою и когда при применении резерва центр тяжести заключается не в простом вопросе, где находятся главные [380] силы противника, как то имеет место в данном случае, а в вопросе гораздо более сложном — в определении того пункта кордона, который будет раньше всего захвачен.

Относительно обоих видов обороны крупных и малых рек мы еще должны сделать одно общее замечание: организуемые в условиях поспешности и суматохи отступления, без необходимой подготовки, при невозможности удалить средства переправы и без точного знакомства с местностью они не могут дать тех результатов, о которых мы здесь говорили. В большинстве случаев на эти благоприятные условия рассчитывать не приходится, и тогда было бы большой ошибкой распылять свои силы на растянутой позиции.

Так как на войне обычно терпит неудачу все то, что делается не с достаточно отчетливым сознанием и с неполным напряжением и твердостью воли, то и оборона реки вообще окажется неуспешной, если к ней обратятся лишь из страха дать сражение противнику в открытом поле, питая надежду, что неприятеля задержит ширина реки или глубина долины. В подобном случае наблюдается столь полное отсутствие уверенности в прочности своего положения, что обычно и полководец, и армия преисполнены самых тревожных ожиданий; и действительность в короткий срок оправдывает эти опасения. Ведь сражение в открытом поле не предполагает, как в дуэли, совершенного равенства шансов; обороняющемуся, не умеющему извлечь для себя никаких преимуществ ни из природных свойств обороны, ни из быстроты маршей и знания местности, ни из свободы своих передвижений, ничто не поможет, а менее всего смогут выручить его река и ее долина.

Действенность третьего вида обороны — занятия крепкой позиции на неприятельском берегу — основывается на угрожающей неприятелю опасности, которая возникает из того, что река будет пересекать его коммуникационные линии и ограничивать их несколькими перекинутыми мостами. Само собою ясно, что в данном случае речь может идти лишь о крупных многоводных реках. Только такие реки подойдут к подобному случаю, ибо мелководная река, протекающая по глубоко врезанной долине, обычно имеет так много переправ, что указанная опасность совершенно устраняется.

Но позиция обороняющегося должна быть очень сильна, почти неприступна, в противном случае он пошел бы навстречу желаниям противника и отказался бы от своих преимуществ. Если же она настолько сильна, что неприятель не решится ее атаковать, то при известных обстоятельствах сам он окажется прикованным к тому же берегу, на котором наводится обороняющийся. Если наступающий переправится на другую сторону, тем самым он откроет доступ обороняющемуся к своим коммуникационным линиям. Правда, в то же время он будет угрожать и нашим коммуникационным линиям, здесь, как и во всех случаях расхождения обеих сторон по разным дорогам, все зависит от того, чьи сообщения по числу путей, их положению и прочим обстоятельствам являются более обеспеченными; от того, кто в совокупности всех условий может при этом больше проиграть, т.е. быть превзойденным противником; наконец, от того, которая из двух борющихся сторон сохранила в своей армии больше победного духа, [381] дабы опереться на него в критический момент. Вся роль реки в данном случае сводится лишь к тому, что она повышает обоюдную опасность подобного движения, ибо возможности каждой стороны ограничиваются теперь мостами. Поскольку можно предполагать, что в нормальных условиях переправа обороняющегося, а также его склады всех видов окажутся более обеспеченными крепостями, чем переправа и склады наступающего, постольку подобная оборона является вполне мыслимой и может явиться на замену непосредственной обороны реки, когда прочие обстоятельства недостаточно благоприятствуют последней. Правда, в этом случае ни армия не защищена рекою, ни река — армией; но соединение этих двух факторов прикрывает страну, а в этом — вся суть.

Впрочем, надо признать, что этот метод обороны без решительного удара — способ, напоминающий напряжение, в котором оказываются два противоположных электрических полюса при одном лишь соприкосновении их сфер, — пригоден только для того, чтобы задержать не слишком сильный импульс. Он вполне применим против осторожного, нерешительного полководца, который не рвется стремительно вперед даже при значительном перевесе сил; точно так же и в том случае, когда уже наступило колеблющееся равновесие сил обеих сторон и последние только стремятся выиграть друг у Друга небольшие преимущества. Если же налицо большое превосходство сил и отважный противник, то это — опасный путь, приводящий на край гибелщом

Впрочем, зта форма обороны выглядит так дерзко и в то же время так научно, что хотелось бы ее назвать элегантной, но так как элегантность легко переходит в фатовство, что на войне не прощается так легко, как в обществе, то примеры такого рода элегантности очень редки. Этот третий вид обороны реки породил особое подспорье для двух первых ее видов, а именно — удержание в своих руках моста и предмостного укрепления, дабы постоянно угрожать переправой на неприятельский берег.

Помимо цели абсолютного сопротивления главными силами, каждый из этих трех видов обороны реки может иметь своей задачей идемонстративное сопротивление.

Создание такого призрака сопротивления, которое наг самом деле мы оказывать не намерены, обычно может быть достигнуто и посредством многих других мероприятий в> любом расположении, несколько отличающемся от обычной остановки на ночлег во время марша; однако при демонстративной обороне значительной реки призрак сопротивления разрастается в подлинное морочение противника, так как обороняющийся принимает множество более или менее обстоятельных мер; отсюда и воздействие демонстративной обороны реки обычно бывает более значительным и длительным, чем во всех других случаях. Выполнение такой переправы перед лицом неприятельской армии всегда является для наступающего очень важным шагом, и перед приступом к нему он часто затратит много времени на обдумывание,[382] а иногда охотно отложит приступ к переправе до более благоприятного времени.

Для такой демонстративной обороны необходимо, следовательно, чтобы главные силы армии (приблизительно так же, как и при серьезной обороне) были расположены близ реки, но так как самое намерение ограничиться лишь демонстративной обороной показывает, что для действительной обороны обстоятельства недостаточно благоприятны, то такая группировка, которая по необходимости должна быть более или менее растянутой и раздробленной, легко может привести к опасности крупных потерь, если части армии начнут втягиваться хотя бы лишь в умеренное сопротивление; это явилось бы в подлинном смысле слова полумерой. При демонстративной обороне все должно быть рассчитано на безошибочное сосредоточение армии в пункте, расположенном позади и притом на значительном удалении (часто на расстоянии нескольких переходов); сопротивление должно быть оказано лишь совместно с осуществлением этого сосредоточения.

Дабы пояснить наш взгляд и в то же время показать все значение, которое может иметь такая демонстративная оборона, мы напомним о конце кампании 1813 г. Бонапарт привел обратно из-за Рейна каких-нибудь 40000-50000 человек. Защищать с такими силами реку на том протяжении, на котором союзники могли бы с удобством переправиться, не меняя направления своих сил, а именно от Мангейма до Нимвегена, являлось совершенно невозможным. Обстановка позволяла Бонапарту рассчитывать на оказание первого серьезного сопротивления лишь приблизительно на линии французского Мааса, где он имел бы возможность усилиться некоторыми подкреплениями. Но если бы он тотчас же отвел свою армию туда, то союзники последовали бы за ним по пятам; если бы он занял для отдыха квартирное расположение за Рейном, то пришлось бы почти немедленно сняться с квартир, ибо даже при самой робкой осторожности союзники перебросили бы через Рейн тучи казаков и других легких войск, а раз это осуществилось бы успешно, то за ними последовали бы и другие части. Таким образом, французские корпуса должны были заняться приготовлениями к серьезной обороне Рейна. Так как легко можно было предвидеть, что из этой обороны ничего не выйдет, если только союзники действительно приступят к переправе через Рейн, то на эту оборону надо было смотреть, как на простую демонстрацию, при которой французские корпуса не подвергались никакой опасности, так как пункт их сосредоточения лежал на верхнем течении Мозеля. Один лишь Макдональд, который, как известно, находился с 20000 человек под Нимвегеном, допустил ошибку, оставаясь до момента, когда его фактически прогнали; так как оттеснение его из-за опоздания прибытия корпуса Винценгероде состоялось только в середине января, то это помешало Макдональду присоединиться к Бонапарту перед сражением под Бриенном. Демонстративная оборона Рейна все же оказалась достаточной, чтобы приостановить продвижение союзников и привести их к решению отложить переправу через Рейн до подхода подкреплений, т.е. задержало их на шесть недель. Эти шесть недель являлись для Бонапарта чрезвычайно ценными. Без демонстративной обороны Рейна победа под Лейпцигом непосредственно вела бы к [383] Парижу, вступить же в бой по сю сторону этой столицы было бы для французов совершенно невозможно.

Подобный обман противника может иметь место и при втором виде речной обороны, т.е. при обороне рек среднего размера, однако в общем он будет менее действительным, ибо в этом последнем случае осуществление попытки переправиться встречает меньше затруднений, а потому чары призрачной обороны рассеются скорее.

При третьем виде речной обороны демонстрация оказалась бы еще менее действительной и не могла бы пойти дальше демонстративной обороны любой позиции, занятой на короткий срок.

Наконец, первые два вида обороны весьма пригодны для того, чтобы придать выставленной для какой-либо второстепенной цели линии сторожевого охранения, или линии обороны (кордона), или второстепенному отряду, выдвинутому только для наблюдения, большую силу и надежность, которых они не имели бы при отсутствии реки. Во всех этих случаях речь может идти исключительно об относительном сопротивлении, а последнее, конечно, значительно усиливается при наличии такого местного рубежа. Мы должны притом иметь в виду не только относительно крупный выигрыш времени, который может дать сопротивление в течение самого боя, но и множество опасений, которые обычно появляются у неприятеля при подобных предприятиях и в результате которых, если обстоятельства не толкают особенно настойчиво вперед, в девяноста девяти случаях из ста предприятие останется невыполненным.